Кто не обучился в юности, того старость бывает скучна. 

Я женщина, и ничто женское мне не чуждо. Я знаю, что наступит момент, когда в сентябре новые студенты перестанут встречать меня доброжелательным недоумением: хи-хи! фигуристая блондиночка и... Кант. Если ты женщина, то чтение Канта хорошо сочетается только с хорошей фигурой. Но я стараюсь не думать об этом. Я думаю о другом...

Красота, понимаемая как чисто внешняя привлекательность, никак не обусловлена возрастом. Кто с этим не согласится? Помнится, на заре своей туманной юности я посещала музыкальную школу. И была у меня педагог - хористка. Сорок пять. Стройняшка. Ножки-струнки, какие редко в природе встречаются. Грудной голос, уверенность в себе, холеность и бездна обаяния. При этом она выглядела на свой возраст, не молодилась, не колола ботокс и не скрывала, сколько ей, с помпой отмечала каждый свой день рождения, собирая кучу друзей. По-матерински опекала юных девочек, своих учениц, и не ревновала никого к жизни и счастью. А поклонников! Бери - не хочу.

Красота не зависит от возраста, привлекательность - от красоты. Личность воспринимается целостно, и потому обаяние и харизма делают чудо: хромоножка сводит с ума. Но все это вместе взятое никак не гарантирует личного счастья. Увы.

И еще. Мы рассуждаем о привлекательности. Но что это - привлекательность? Для кого? Привлекательность вообще? Привлекательность для мужчин? Да, ходят слухи, что мужчины предпочитают блондинок, грудастых, глупых, умных, в том числе молодых, полных и так далее и тому подобное. Наслушаешься, начитаешься, и думается: вот сделаю себе грудь шестого размера - и сразу в дамки. И сразу мужики - штабелями. И уж точно среди них найдется такой, который будет любить меня, как я его. Каждый день. Безусловно. Все так и будет. А если седьмой размер сделать? Все будет еще круче?

Привлекательность «вообще» не всегда идет рука об руку с популярностью у противоположного пола точно так, как популярность у противоположного пола не дает личного счастья. Если хотите примеров, их есть у меня, хотя все это, думаю, очевидно. Вспомните трагическую судьбу Роми Шнайдер. Талантище. Раскрасавица. И что в итоге? Быть любимой можно в любом возрасте. И нелюбимой, больной, никому не нужной - тоже. Как карта ляжет. Диана де Пуатье была старше Генриха II на 19 лет и любима им до конца его жизни в течение четверти века. Их связь прервалась с его гибелью, когда Диане было 59.

И все это - ничто рядом с проблемой другого масштаба. Второй подход к нашему затруднению - возраст как социальный предрассудок. Что бы ни писали психологи о том, что, мол, достаточно «правильно» себя вести, дабы охмурить «мачо», мы не можем сбросить со счетов один упрямый факт: любовь - иррациональная сила. Есть произвол судьбы, увы. Не всегда побеждают достойные. Но и не так обидно, когда знаешь, что старайся - не старайся, а от тебя зависит не все. А вот социальность более рациональна и не оставляет нам шансов для самоутешений в духе: я сделал, что мог, но... Мы знаем, что социум - это наше же порождение, мы знаем, что мы все - «лучшие», и мы знаем, что общество делает все, чтобы сунуть нам палку в колеса.

Например - возрастные ограничения. Ой, тебе уже тридцать, а ты все еще не замужем? Тик-так, тик-так, тик-так... Ой, тебе уже пятьдесят, а ты все еще хочешь любить? Ой, тебе восемьдесят, а ты все еще живешь? Ты не состоялся, если в 25 ты еще не «мистер Твистер, бывший министр». Свое стремление кроить под себя «человеческий материал» работодатели маскируют апелляцией к тому, что эффективны - только молодые. Да, «зеленым» проще отформатировать сознание, возражений нет. А эффективность вообще-то зависит от опыта, мастерства, и чтобы приобрести все это, требуется время.

Древние греки, кстати, считали, что пик творческой продуктивности приходится на возраст от 30 до 50 лет. Назывался этот возраст «акме» (на древнегреческом - высшая точка, вершина). То есть до 30 - ты «зелень». Что с тебя возьмешь? Что ты знаешь об этом мире и о себе?

Самое печальное, что культ молодости лишает молодости: 13-летняя - уже дама, а 25-летний - «состоявшийся человек» (рядовой винтик в индустриальной машине, выжимающей его, как лимон). В результате, наши граждане, стремясь успеть, успевают что угодно, только не повзрослеть, сформироваться как личности. Сколько таких - 40-летних, но психологически беспомощных, неразвитых индивидов, считающих при этом естественное взросление - личной проблемой.

Тик-так, тик-так, тик-так...

Тик-так!» - так мыслим мы, европейцы, наследующие культуре гуманизма. Впрочем, видимо, все-таки требуется уточнить: мы, русские, не всегда были европейцами и по сей день европейцы не до конца, и, видимо, не мы наследуем гуманизму. У европейцев с этим все более-менее. Почему бы не быть Казановой в сто лет? Кто тебе это запретит? Там - никто. Но наше общество, оно жестоко, и среди наших соотечественников «милость к падшим призывать» - это уже само по себе, извините, числится как крайне оригинальная манера поведения.

Мы возмущаемся, когда так, предвзято и безжалостно, относятся к нам, но не делаем ничего, чтобы изменить социальное мышление, начиная с себя. Сначала - я, потом - ты, потом - он, а потом - все мы вместе.

Я люблю стариков. Я люблю своих стариков, которые пережили эвакуацию в Ташкент, голод во время войны, войну, бедствия после войны, и сохранили в себе щедрые, открытые, трепетные, ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ души. Я люблю стариков, которые дали мне моих родителей. Я люблю своих и чужих - добрых бабушек и дедушек, не совсем бабушек и не совсем дедушек. Это ложь, что старость безобразна. Старость прекрасна, если она становится естественным продолжением жизни, прожитой с максимальной полнотой и самоотдачей и увенчавшейся ощущением исполненности своей судьбы.

Человек - сам кузнец своего несчастья, в этом я убеждена непоколебимо, и все причитания о том, в какое трудное время мы живем, не смогут переубедить меня. Психологи знают, и нам с вами нужно это знать, что ощущение счастья никак не связано с внешними по отношению к нашему самосознанию обстоятельствами. Ты можешь быть в равной мере гармоничной личностью, и когда имеешь и когда не имеешь норковую шубу или усадьбу на Рублевке.

Душа человека похожа на полную чашу, когда на смену бурной и полноценной жизни приходит пора делиться пережитым с другими, и разве это не прекрасно, что у всех у нас есть возможность черпать из этой чаши? Когда с возрастом душа становится полной чашей - это и называется стареть достойно. Именно с этим связан культ стариков в традиционных культурах, и только в наше время вдруг стало стыдным взрослеть. Неудивительно, что дети, как правило, любят именно пожилых родственников. Я люблю лица пожилых людей, когда они светятся изнутри своеобразной добротой, приобретаемой с опытом. Мы можем быть такими, и мы можем позволить другим быть такими, если мы будем их любить.

А мы? Мы еще не знаем, какой именно будет наша старость (станет ли она для нас тяжким бременем или нет), но мы уже малодушно ее презираем. Трусость трансформируется в суеверную жестокость. Мы боимся старости и начинаем презирать стариков как «лузеров». Презрение к другим (по какому бы оно поводу не было) - это затаенное презрение к самому себе, влекущее за собой стремление самоутвердиться, найдя повод презирать других.

Еще не оказавшись в аду, мы превращаем в ад свое настоящее и с предательским равнодушием избегаем проявить великодушие, лишний раз позвонив пожилым родителям, помогая старушке перейти дорогу... Да много ли чего? В жизни всегда есть место доброму порыву.

Человеческое достоинство всегда измерялось способностью мужественно посмотреть в лицо испытаниям. Даже если наши дни на склоне лет не будут подобны оазису благодати, не есть ли это величайшее проявление душевной скупости - становиться заложниками будущих невзгод? Я вообще уверена, что люди стареют физически только потому, что их взросление сопровождается приобретением привычки врать, лицемерить, предавать, брюзжать, презирать, люди теряют способность упоенно радоваться жизни - каждому лучику солнца, как подсолнух, который знает, что главное для него - это, солнечный свет и тепло.

Духовные шлаки накапливаются и проступают на лице морщинами, а подавленные искренние эмоции в наказание превращаются в лишний жир на ребрах - то, что мы не отпустили от себя, остается в нас и нас убивает. Так сама человеческая природа протестует против извращенного существования человека «разумного» - человека хитрого и расчетливо хищного, взрослеющего «неправильно». Стоит задуматься: не хочешь стареть - не старей.

Есть такой миф - о Сизифе. В древности его придумали греки. В наказание за обман боги обрекли Сизифа бесконечно закатывать на гору камень, который, едва Сизиф достигал вершины горы, срывался вниз (античные боги любили наказывать тяжелой бессмысленной работой).

Кто-то скажет: ой, спасибо... Нашли чем порадовать. Но, минуточку! Именно этот миф стал одним из самых популярных в наше время. Как символ горделивого величия человеческого духа. Камень не во власти Сизифа. Но в его власти - проклинать судьбу или торжествовать. Сизиф выбирает триумф, торжествуя над бедствием, которое не смогло сломить его дух.

Мы, к счастью, не Сизифы. Но мы сами кладем себе на плечи камни. Так кто за это в ответе?

Автор: Елена Терещенко, специально для Леди@Mail.Ru

04.03.2009



 
Ведущая рубрики "Домашний доктор" расспрашивает о них крупнейшего знатока Востока, обозревателя "РГ" Всеволода Овчинникова

 Овчинников принадлежит к поколению, вынесшему на своих плечах войну. По восточным меркам он давно уже аксакал. Но мысль об этом вряд ли кому-либо приходит в голову - так легко, стремительно и в то же время аристократично несет он по редакционному коридору свое тело. А глаза! Ни намека на усталость от жизни. А острота ума! А ясность мысли! Я не стала спрашивать, что помогает мэтру российской журналистики так долго оставаться в форме.

Все, кто знаком с его публикациями и книгами, и так знают: конечно же, традиции Востока. Одиннадцать лет в Китае и семь лет в Японии не могут не изменить отношения человека к жизни и к самому себе - даже если человек этот формировался в стране воинствующего атеизма и, по сути, отрицания традиций. Я спросила немножко о другом:

- Что восточное преломилось в вас столь гармонично? Ведь Китай и Индия - Восток очень разный. Хотя бы потому, что конфуцианство, даосизм и буддизм - далеко не одно и то же.

- Конечно, почти двадцать лет жизни на Востоке не могли пройти бесследно. Главное, чему меня научил Восток: следовать природе вещей. Если вы знакомы с принципами даосизма, вы сразу вспомните: это один из них. Но как следовать этой природе? Вот примерно как следует ей сплавщик леса: он находит стремнину и всецело стремнине этой отдается. И основная его забота - не оказаться прибитым к берегу. Поэтому чуть что - он берет в руки багор, чтобы от берега приближающегося оттолкнуться и вновь оказаться во власти течения. Во власти - но плывет-то при этом он в нужном ему направлении. Постижение природы вещей и согласованность с ней позволяют "мягкому побеждать твердое" и "слабому превозмогать сильного". А вот эта истина сегодня знакома многим: она в основе китайской системы психофизической тренировки, применяющейся, в частности, в так популярных нынче восточных единоборствах типа у-шу. Но она же - и в основе восточной медицины.

Врачующий здесь задачу свою видит не в том, чтобы устранить симптомы болезни. Главным для себя он считает понять, что нарушило баланс в организме заболевшего. Исцелить для него означает этот баланс восстановить. Потому как в даосской традиции здоровый человек - это тот, в чьем организме все процессы идут сбалансированно. Если баланс этот осознанно поддерживать, оставаться здоровым и молодым можно очень долго.

- Вы сказали "врачующий". Подозреваю, что для врачевания этого ему нет необходимости знать результаты рентгеновского обследования, анализа крови и огромного множества прочих "заглядываний" внутрь организма больного, что характерно для современной медицины. Он сам и есть и рентгеновский аппарат, и куча лабораторий, и томограф, и т. д., и т. п. Если так, то лекарь этот должен быть отменно здоров. Ведь человек нездоровый всегда видит мир сквозь призму своего недуга. И в таком случае адекватное лечение вряд ли возможно. Как там насчет "врачу, исцелися сам"? У нас с этим, согласитесь, неважно.

- Мне приходилось видеть лекарей-даосов - и китайцев, и японцев. Все они тогда были, пожалуй, старше, чем я сейчас. Но в какой форме! Ясный ум - и ни жиринки лишней. Я спросил одного из них: "Наверное, вы придерживаетесь какой-то особой диеты?" "А что вы понимаете под словом "диета"?" - услышал в ответ.

Оказывается, в понимании целителей такого плана диета - это здоровый образ жизни, а отнюдь не какие-либо самозапреты. К самозапретам же даосская медицина относится крайне отрицательно. Ведь силовое решение проблем, как вы теперь понимаете, даосизму чуждо. Силовое решение проблем - это скорее из области конфуцианства. Это конфуцианство проповедует самосовершенствование посредством "взятия себя в железные рукавицы". (В Китае символ подобного "взятия" - карп, плывущий против течения.) Даосы же, как вы помните, за то, чтобы течению, наоборот, отдаваться. И организм человеческий, похоже, "голосует" за такой же подход. Во всяком случае, на любую жесткую диету он реагирует тоже жестко: нарушением саморегуляции, то есть того самого баланса. А в результате, потеряв, к примеру, за месяц 30 килограммов веса, человек потом набирает эти же килограммы чуть ли не за неделю. И упражняться в подобном "плавании против течения" можно до бесконечности - точнее, пока хватит здоровья. Но хватит его ненадолго.

- И что же делать?

- Даосы считают, что систему обмена веществ, как, впрочем, и прочие системы организма, в том числе и желудочно-кишечную, надо "мордовать" - то есть упражнять, чередуя в них напряжение и расслабление. Потому что такое чередование свойственно самой природе: сама жизнь - контрастное чередование напряжений и расслаблений. И пытаться решать проблемы, напряжение из жизни убирая, значит самой этой жизни и противоречить. Ведь возьмите, к примеру, сердце. Будете много ходить или бегать и тем самым его тренировать - будет оно здоровым. Заляжете на диване - начнутся проблемы. То же самое и с органами пищеварения.

• 2010 Январь